Шел первый месяц Крымской войны...
На рассвете 5 ноября 1853 года русский пароходофрегат «Владимир», которым
командовал капитан-лейтенант Г. Бутаков, обнаружил в море у Анатолийского
побережья дым парохода. Находившийся на борту «Владимира» вице-адмирал В.
Корнилов — начальник штаба Черноморского флота — считал, что это дым одного
из русских пароходов. Но, уступая настояниям Бутакова, Корнилов согласился
на сближение с неизвестным судном для его опознания.
В 8.45 Бутаков заметил, что нагоняемый пароход, резко переменив курс,
стал уходить на восток. И «Владимир» устремился в погоню. Через час
расстояние между пароходами сократилось до дальности пушечного выстрела, и
«Владимир» пустил первое предупредительное ядро перед носом неприятельского
корабля — турецко-египетского вооруженного парохода «Перваз-Бахри».
Поскольку тот не остановился и не спустил флага, русский пароходофрегат дал
второй выстрел. В ответ с «Перваз-Бахри» тоже засверкали выстрелы. Третье
ядро «Владимира» сбило с вражеского корабля флагшток вместе с флагом, на
гафеле «Перваз-Бахри» тут же взвился новый флаг, а орудия его правого борта
дали залп по русскому пароходофрегату, к счастью, с большим перелетом...
«Увидев, что противник мой не имеет кормовой и носовой обороны,— писал
позднее Бутаков,— я направил два 68-фунтовых орудия по направлению своего
бушприта и стал держать ему в кильватер, уклоняясь понемногу в одну и другую
сторону, чтобы удобнее было наводить одну и другую по очереди. Когда же он,
чтобы иметь возможность навести свои бортовые орудия, старался принять
направление поперек моего курса, я уклонялся в ту же сторону и громил его
пятью орудиями своего борта».
К 11 часам по всему борту «Перваз-Бахри» были видны пробоины, все шлюпки
сбиты и их обломки проплыли мимо «Владимира», рангоут был изодран в клочья,
а дымовая труба пробита насквозь во многих местах. Но сопротивление врага не
было сломлено, и командир «Перваз-Бахри» по-прежнему стоял на площадке,
отдавая приказания.
— Однако же, скоро ли мы с ним покончим? — с раздражением спросил Корнилов у
Бутакова.
— Угодно сейчас? — улыбнулся тот.
— Разумеется, угодно.
— Полный вперед! — приказал Бутаков.—Картечь!
Как только картечные пули защелкали по бортам и надстройкам «Перваз-Бахри», его
командир также приказал отвечать картечью. Под площадкой у самых ног Бутакова
упал пораженный картечью горнист. Застонал тяжело раненный комендор левой
карронады и один из артиллеристов кормового бомбического орудия. Как подкошенный
рухнул замертво адъютант Корнилова лейтенант Железное: турецкая картечь пробила
трубу, пролетела между Бутаковым и Корниловым и попала ему в грудь.
Но огонь русских пушек был не менее губительным. В 12 часов с «Владимира»
увидели, как упал тяжело раненный капитан турецкого парохода, как с трудом он
стал подниматься на ноги. Но в этот момент новое ядро снесло за борт всю
площадку, на которой он находился. С этого момента сопротивление противника
резко ослабло, и «Владимир» стремился на максимальное сближение с упорно
уходящим на юг, к берегам Турции, «Перваз-Бахри»...
«В 13.45 мы были уже от него на расстоянии не более кабельтова,— писал в своем
рапорте Корнилов,— и действовали несколько минут носовыми орудиями — все наши
ядра ложились в корпус парохода,— потом, положив вдруг лево, легли в параллель
ему на пистолетный выстрел и сделали залп, причем он спустил флаг и остановил
машину, а мы пробили дробь. Лейтенант Ильинский был немедленно послан на
шестерке с комплектом вооруженных гребцов, чтобы завладеть призом и поднять
русский флаг».
За победу в первом морском сражении Крымской войны Бутакова произвели сразу в
капитаны 2 ранга и наградили орденом Георгия 4-й степени. Отремонтированный «Перваз-Бахри»
был включен в состав русского флота под новым названием «Корнилов». Но самым
важным результатом боя по праву считался бесценный боевой опыт, о котором
Корнилов писал своему брату на следующий день после сражения с борта
«Владимира»:
«Имею теперь полное понятие о сражении пароходов между собою, об особой тактике,
которую они должны наблюдать, и о несовершенствах вооружения собственных наших
пароходов...»
В чем же состоял опыт первого в истории боя двух паровых кораблей?
«Посланные овладеть призом,— писал о бое Бутаков,— нашли на нем страшную картину
разрушения и гибели: обломки штурвалов, компасов, люков, перебитые снасти,
перемешанные с оружием, трупами, ранеными, кровью, каменным углем... Ни одной
переборки, которая была бы цела. Бока, кожухи, будки избитые. Паровая и дымовая
трубы как решето!»
Картина этих разрушений, произведенных артиллерийским огнем, не только поражала,
но и заставляла задуматься о том, как защитить свой собственный корабль и своих
матросов от убийственного огня вражеских ядер. Прошло всего тринадцать дней, и
артиллерия еще более убедительно доказала действенность своего огня. 18 ноября
1853 года за шесть часов боя русская эскадра под командованием адмирала П. С.
Нахимова уничтожила в Синопе турецкий флот, не потеряв ни одного своего корабля.
Здесь впервые были опробованы в бою бомбические пушки, стрелявшие бомбами —
пустотелыми снарядами, начиняемыми порохом. От разрывов этих снарядов мгновенно
вспыхивали паруса, горели деревянные борта и палубы, взрывались пороховые
погреба. Вот почему в конце боя от турецких кораблей на поверхности бухты
остались лишь догоравшие днища, приткнувшиеся к берегу. Синопское сражение
показало всему миру, что время деревянных кораблей кончилось, что для защиты
от ядер и бомб нужна броня...
